«Бог спросит с меня. Бог призовет меня однажды и спросит за всю мою жизнь. Как Златоуст говорит: спросит, кого ты кормил, спросит, кого ты поил. И если окажется, а это так горько, что все только в себя или в свое, то что же тогда Он найдет Своего во мне? Как тот же Златоуст говорит: самое надежное хранилище — это карманы бедняков и души нуждающихся. Вот где стоит хранить богатство своей жизни».
Во имя Отца и Сына и Святого Духа. Аминь.
Да, Господь, многократно отпускает человеку грехи, когда человек кается. Да, Господь, очень милостив. Но за этой милостью Божией стоит Его правда. И правда Божия заключается не только в том, что Господь, бесконечно любя нас, изменяет нас через Свое прощение, но ещё и в том заключается эта правда, что Он зовёт к Себе, чтобы сосчитаться со Своими должниками, как царь собирает тех, кому дал в управление свое имущество. В сегодняшней притче, которую мы только что слышали за Божественной литургией, Господь призвал сосчитаться.
И знаете, это, пожалуй, первая мысль, которая так настораживает. Придет время, Бог за все спросит. Да, чаще всего эти слова мы адресуем другим, когда хотим сказать им: «ну, смотри, сколько, мол, веревочки не виться, конец будет». Да, я не могу сейчас ничем и никак тебе отомстить, но, ничего, Бог все видит. Так вот, эта мысль, что однажды Бог спросит – она не для других, она для меня. Бог однажды спросит у меня за то, что Он дал мне и как я этим воспользовался. И это однажды произойдёт внезапно.
У одного из классиков нашей литературы есть замечательные слова, которые Он произносит устами одного из своих героев, не буду называть этого героя. Человек смертен, но самое страшное, что человек смертен внезапно. И вот этот Царь собирает Своих должников, чтобы спросить у них. И находит должника, который должен Ему, и, взяв его, не получив от него положенного, приказывает продать его жену, детей, посадить в темницу, пока не отдаст и не искупит своего долга.
Кто-то скажет: «какой же жестокий царь, какой же он несправедливый. Как же так?! Детей. Жену. Но ведь и жена, и дети – все жили за счет этого царя. И то, что Он говорит: «пока не отдаст Мне, сделаю с ними, что пожелаю», - имеет на это полное право, потому что все, что они имели, имели от Него.
Разве не Он, Небесный Царь, подарил жизнь и все в этой жизни? Разве не стоило ли мне хотя бы иногда откладывать для Царя из своей жизни: утром немного времени для утренней молитвы, а вечером совсем немного времени из всего дня для вечерней молитвы? Разве не мог я Царю отложить долг, когда отказался бы от скоромной пищи во время поста и этой пищей поделился бы с другим человеком? Разве я не мог отложить Царю долг, когда положил в пустой карман того, кто находится рядом со мной, что-нибудь для пропитания этого человека? Разве я не мог отложить Царю, когда прощаю другого, когда милую другого?
Потому что мой Царь милует и прощает меня и дает мне намного больше, чем я могу отложить Ему. Но и этого этот раб не сделал. Лукавый раб - так Царь скажет о нем чуть позже. Но и этого мало. Как говорит святитель Иоанн Златоуст: он не имел даже намерений к добрым делам. Жил только для себя. И вот внезапно оказался на суде у Царя и просит Его, Царя своего: «потерпи на мне, я все Тебе воздам».
Господь и доброе намерение целует. У этого человека вдруг проснулась совесть и он говорит: «да и правда, неужели утром эти 5 минут я не могу посвятить для молитвы, неужели я не могу открыть Священное Писание и свою мысль, свое сердце, свою душу отдать этому Писанию, прочитав его хотя бы понемногу, но не новостям, не сплетням, не пересудам отдавать свою душу и сердце, а Евангелию, чтению слова Божиего. Да, ладно, - говорит он, - конечно же, я стану добрее, я стану лучше». Особенно все эти обещания часто запоминают подушки в больницах. Они-то уж слышат все, что там им говорят и обещают: «я стану другим», «я обязательно поменяю свою жизнь», «я знаю, что я делаю неправильно».
Господь, впрочем, отбирает у него эту больничную подушку, возвращает ему его семью и говорит: «хорошо, верю тебе, иди и помни, не о том, что ты должен, а о том, что долг – это не то, что нужно вернуть, а долг – это то, что ты возвращаешь как любовь, как благодарность за любовь». Долг – это не то, как кто-то мог подумать, что вот дал Бог мне жизнь и я должен Ему эту жизнь вернуть. Это то, что я должен сказать Ему «спасибо Тебе, Господи, за эту жизнь», «благодарю Тебя, Господи, за людей, которых Ты мне дал в этой жизни», «благодарю Тебя, Господи, за таланты, которые Ты мне дал в этой жизни».
Бог не требует, чтобы мы все Ему отдали. Он лишь только, как отец, ждет благодарности за Свою любовь. Разве кто-то из нас, родителей, старших не ждет благодарности от своих детей? Разве кому-то из нас безразлично скажет ли мой сын или моя дочь мне «спасибо»? Разве кому-нибудь безразлично, как там живут мои дети? Нет.
Ведь каждый из нас в глубине своей души не требует, чтобы его ребенок вернул все своему родителю. Сколько я в тебя вложил от твоего рождения. Сколько я тебя кормил, поил, давал денег на образование, одевал и прочее. Сколько я терпел ради тебя: бессонных ночей, дней. Никто ведь такой счет своему ребенку не представляет.
Родителю достаточно, чтобы на пороге его дома оказался сын, дочь, родной человек и сказал: «как я тебя люблю», «я пришел к тебе, чтобы с тобой хотя бы побыть минут пять. У меня, знаешь, много дел, но самое главное дело сейчас – я хочу сказать тебе слова благодарности, любви. Я хочу пообщаться с тобой, мама, папа». Разве каждый из нас этого не ждет? А Бог, давший еще больше, давший жизнь всему, разве не радуется, когда мы рядом с Ним, возвращаем Ему то, что Он дал нам долгом своей благодарности за Его любовь?
Впрочем, тот раб вышел, схватил своего друга, который был намного меньше должен ему и начал терзать его и говорить: «отдай мне весь мой долг». Хотя только что получил прощение всех своих долгов, то есть обогатился. Все, что он принял, теперь навсегда осталось его. И теперь он уже не должен. И теперь ему уже нет необходимости, на чем-то, говоря языком таким обычным, житейским, экономить. Он только что освободился от этого гнета – я должен отдать. Но он терзает своего друга, сажает его в темницу и говорит: «пока не отдашь мне этот долг, я тебе ничего не прощу».
Царь узнал об этом. Да как Ему и не узнать! Ведь Бог знает о любом движении в моем сердце. Бог – Сердцеведец, Он знает, что я задумал. Знает, что я задумал. И когда Царь узнал о том, что сделал этот человек, вызывает его, призывает к Себе и говорит: «разве Я не простил тебе твоего долга?», «разве Я не поверил тебе?», «разве Я еще раз не полюбил тебя и не сказал: «ну хорошо, все ошибаются, не ошибайся больше ты»; видишь, Я не ошибаюсь в том, что люблю тебя. И Я верю, что Я не ошибаюсь в этом. Только ты не подведи Меня теперь». Разве подаренный этот дар любви не должен был бы стать началом благодарности ко всем? Разве Я у тебя не отнял твою больничную подушку? Что ж ты теперь душишь других? Участь того человека была очень тяжелой. Он посадил его в темницу. Будешь страдать, - говорит, - пока не отдашь Мне всего долга, потому что не простил другому.
И вот это еще одно, что должно напоминать мне, даже правильнее скажу, не напоминать, а что должно мне отвечать на вопрос: «почему иногда я, вроде бы, ну все так правильно внешне делаю, но радости-то в жизни нет». Потому что не прощаю другим. Вроде бы внешне вполне себе приличный человек, а внутренне на кого-то очень сильно злюсь. Не могу простить чей-то обиды, чьего-то слова, запомнил и таю в своем сердце. Все это и делает мою жизнь темницей. Говорит: страдать будешь потому, что не простил другому. Вот в какой темнице я могу оказаться, если не имею благодарности, как воздаяние за благо к Богу, и благодарности, как воздаяние за благо, к Богу через прощение и милостыню по отношению к другим людям.
Кто-то спросит: а что я могу дать? Господи, я часто это слышу. Да что я могу дать? Мне бы кто что подал. И вспоминаю бедную вдову, которая пришла в храм и положила две лепты, все что имела, все свое пропитание. И тогда Господь заметил – она положила больше всех, потому что положила все, что имела. Что я могу дать? Я могу простить или не простить. Я могу поверить или продолжать не верить. Я могу изменить свою память, конечно, забыть тяжелое всегда очень сложно, но добавить к памяти надежды. И тогда благодаря надежде я могу забыть что-то из того, что больно ранит мое воспоминание. Я могу дружить, я могу ждать, я могу терпеть, я могу надеяться, я могу верить, я могу любить. Могу. Могу дать.
Но иногда, и даже этого малого, не имея любви к добродетели, я не даю, обкрадывая этим себя. Как обокрал себя дважды тот сегодняшний герой притчи, что просил прощения у Царя, и вроде бы опять обогатился, все ему простили и вернули, да обокрал себя и всего лишился. И оказался в темнице своего недочеловечества. Не хватило сил простить, не захотел. Не хватило любви поверить, не захотел. Не хватило надежды подождать, потерпеть, не захотел. И обокрал себя сам дважды.
Бог спросит с меня. Бог призовет меня однажды и спросит за всю мою жизнь. Как Златоуст говорит: спросит, кого ты кормил, спросит, кого ты поил. И если окажется, а это так горько, что все только в себя или в свое, то что же тогда Он найдет Своего во мне? Как тот же Златоуст говорит: самое надежное хранилище — это карманы бедняков и души нуждающихся. Вот где стоит хранить богатство своей жизни.
Господи, Боже, дай каждому из нас мужество и решимости. И сейчас я как будто бы стою на том самом Твоем суде, и сейчас, Господи, Ты мне прощаешь. Господи, помоги мне больше никого не хватать за грудь и не вытряхивать ничьей жизни, потому что Ты мне, Господи, вернул мою собственную свободу и жизнь. Аминь.
24 августа 2025 года. Спасский кафедральный собор Пятигорска